dyrbulschir | Entries tagged with путешествия

По утрам за окном туман, в тумане ветки. Батарея, старая, чугунная, холодна – топят не все время, топят временами, и комнату бросает то в жар, то в холод. Часам к 12 влажность в 146 процентов постепенно доходит до 90 – даже немножко становится видна Моле Антонеллиана – здешняя достопримечательность, башня, которую строили как синагогу, и потом община от нее отказалась – слишком уж высокой башня получилась, надменной, и город ее у евреев выкупил; символ города сегодня, если увидишь ее, конечно, в тумане.

Самый теплый час – около 12, можно немного ходить без шапки, иногда без рукавичек, но зябко, промозгло. Турин лежит в долине меж гор – один раз минут на 5 они были видны, заснеженные Альпы; но туман ползет и ползет, как в последней книге Исигуро, с холмов.

Я живу в самом сердце тумана – он накатывает с холмов, его источает река По; вечером, когда идешь по Гарибальди, Витторио Иммануила, по корсо, виа, пьяцца с этим ритмом – корсо-виа (город строго геометричен – планировка старого римского лагеря!), боишься взглянуть налево – оттуда ползет туман, там он клубится.

Бегать зябко и вообще зябко, не могу, голова тяжелая, слабость, нос. А планировала км 20 набегать тут, увы)

Почему Турин?
Кто видел и полюбил Рим – его масштабы, пинии, форумы, лестницы, величие и фонтанчики с водой, тому пора в Венецию – умирать над каналами, над тем, как бесподобна Джудекка на закате, какие здесь здания (как нигде), цвет лагуны, мостки, накал красоты-красотищи. Потом, конечно, Флоренция.
Дальше считай на пальцах – Бергамо, Верона, Генуя, Тоскана, Сиена и что-там-еще.
По ту сторону гор уже виданный Гренобль. Элегантный. Дома-кварталы-ставни. Засахаренные лепестки фиалок, горы отовсюду видны, ешь орехи, пей шартрез.

Очень хотелось в Турин. Все, кто бывал, хвалил, а один дорогой, лучший хвалил больше всех. Парки, площади. Кварталы. Но все оказалось еще круче!

Во-первых, за окном туман (а у меня чихательный насморк, поэтому я тут лежу пока после вчерашнего забега и с наслаждением ПИШУ, а туман сгущается). В тумане видны ветки, черепицы,немного облезлый (прекрасный!) дом, плющ, немножечко реки По, изломанно картинные деревья. После обеда обещали солнце, и оно нас подвигнет куда-то выбраться (меня и ноги), но пока туман, дым из трубы, счастье.

Тут просто прекрасно. Кварталы чудеснейших домов, модерн, барокко, ставни, фасады. Похоже на Питер и на Гренобль (и на Париж). Горы не видны (тумаан!), да даже Моле не видна (а обещали:). Туман все гуще. Via и corso, километры аркад (Виктор-Эммануил Объединитель любил, не намочив копыт лошади, проезжать под ними – все 26 километров их протяженности; у меня есть для вас еще одна цифра – 1000 лет, примерно столько тут ошивается Савойская династия).
Туман за окном все гуще. Я сняла комнату у Виолетты, и тут все очень аристократично, на новом буржуазном берегу реки По, недалеко от Корсо Сицилия и Понте Изабелла. Кримея, называется район, сливки и Ялта, туман все гуще.
Ко мне на один день приехала Ира

imb_irj, мы вместе гладим кошку Кьяру, говорим и о Рисорджименто (si!) и сыре, о прическах, о литературе. Бульдожицу зовут Марго, а с кроликом мы не повидались (все они тоже обитают у Виолетты).

– Какие деревья! – говорит Ира; она удивляется их изломанности, а у нас в Кишиневе такие были, кто помнит? Саша? Ксюша? Вечно обрезанные, очень графичные. Крюки в небо. Драматично.

Наша Кримея напротив парка Валентино, но я чихаю, и висит в воздухе "хьюмид", как долго вспоминала Виолетта, поэтому не пешком, а автобус. На крыше соседнего домика растет огородик, вчера шел снег – первый в году. Хьюмидити.

Если двинуть на автобусе в центр, к дворцам, площадям, музеям, красоте, то во-первых, будут рынки, на них сыры по 9 евро за килограмм – тома, робиоло, гран падано, горгонзола. Артишоки в тумане, вот он Турин. Мы с Ирой выбредаем сразу куда бы вы думали! куда ведут еврея ноги, воскликнет каждый – к синагоге. Красивая, в венецианском стиле, с куполами, безлюдная, похожая на пустынные здания Будапешта. На улице солдатик – с автоматом, в шапочке с пером (блин, как круто).
Потом огромнейшая площадь, на ней двуличное палаццо Мадама. Везде натурально музеи и памятники, все построено Филиппом Юваррой – дом 17 века, дом 18 века. Оч круто, синеет.

Мы идем в египетский музей, и он прекрасный. Великолепный, роскошный, умопомрачительный, про него надо отдельно написать.
Еще мы ели, пили шоколад, вино, осьминоги, бутерброды, что-то еще, что-то еще, и все вместе – прекрасно. Оставайтесь с нами, апчхи!

Турин предстает взгляду ошеломленного героя совершенно прекрасным. Туман идет каждому нетривиальному городу, как плохое зрение смотрящего льстит объекту наблюдений. Но тут! гора громоздится в тумане чем-то загадочным и неясным, елка причудливым сероватым ПРОСТУПАЮЩИМ контуром вырисовывется за пальмой, за элегантно (роскошь и облезлость так идут городам, аааа) обвисшим плющом на фасаде дома туман, туман, туман, река, замок, палаццо, черепица, дымится труба... Северная Италия, я влюбилась.

И приходят в голову всяческие сопоставления: Стамбула и Лиссабона, Тель-Авива и Тбилиси. Ох, кажется, в прошлом январе я бегала по тельавивской набережной (а по стамульской и того дольше в прошлое), но на лиссабонской я бегу-и-вспоминаю прошлогодние пробежки (сад в Коимбре, берега Монтежу, снова Лиссабон), и Тель-Авив, и не могу вспомнить, бегала ли в Тбилиси?
Зато тбилисскую келью помню хорошо (год был полон одинокими путешествиями и вообще одиночеством, (ночь и я проснулась, потому что одна), и "так теперь и будет", себя уговариваешь, и ничего, и ничего, шшш, и засыпаешь – если конечно не начинает ужасно бить колокол, совсем внутри которого ты почему-то поселилась – наверное, чтобы так одиноко не было, и вправду – С НИМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ.
Но это я к чему: вспоминала сегодня Светицховели и захоронения столетий в полах главного грузинского собора; поколения грузинских князей в полах; и вообще атмосфера там: священник сует в лицо руку, и подумать нельзя, что не поцелуешь, все понарошку какое-то: портрет царицы Тамары (да, я знаю, икона – не портрет) – круглое лицо, косы; и маленькие плиты в полу (умершие младенцы-князья), отрубленные руки архитектора (чтобы не повторил величия и красоты храма) и общее ощущение света, какого-то чудесного места. Сегодняшняя огромная церковь при Жеронимуш тоже особенное место: гробница Васко да Гамы, сам Камоэнш, огромные колонны, отселе править мы будем миром, португальские мореплаватели, португальские поэты, португальские романтики.
На все это отовсюду смотрят огромные сардины.

– Поехали в субботу в лес!
– Как в лес, +1 же, серый туман, рукавички.
– Оденемся потеплее, возьмем термос и бутерброды и посмотрим на желтые листья.

Так мы твердо решили – и в 11 утра стояли на Дмитровской. Что за лес, куда нам ехать, ясно было очень приблизительно, но карта знала, что около платформы 50 км с двух сторон железки нарисовано зеленое пространство, это и был в нашем представлении ЛЕС.

Кажется, что по ночам уже минус, а днем жалкие +1-2, листва почти опала, но всё еще продолжает осыпаться (это предложение значит, что и на полу полно листвы, и наверху тоже иногда есть). Трава в лесу пожухла, иней, капельки и пахнет прелым – мне кажется, это очень изысканное время года, вот только холодно (без теплых носков-то).( Яблоки, Хармс, коровы, зороастрийцы )

Почему люди пускаются в дорогу, почему их так манит мир и дороги и путешествия? Меня как того-кому-больше-всех-надо всегда занимает этот вопрос. Что там в мире? Что там во мне? что такое крутящий момент?
Почитайте, как один мой друг и родственник пустился в необычайное странствие по Америке – пешком, автостопом, по национальным паркам. Прекрасные горы, высоченные секвойи, чудаки и фрики, алгоколик, марихуановый король, бизоны, медведи и олени. Йеллоустоун, Йосемит, Большой Каньон и многое другое. Роскошные фотографии, длинные дороги, что такое быть арестованным американской полицией – большой и прекрасный мир. Жизнь не была бы такой без путешествий и без новых нас после них. С нежностью, восхищением и большой любовью прочла я этот рассказ.

"Артист" – метро – трамвай – цистерна – Галатский мост – туннель – Истикляль – гостиница – балкон. "Коллега" – Таксим – сок – башня – еда как лодка с мясом, много-много, лестница, Шишане-Шишли – доклад – вирусы – давайте сделаем это вместе – изум – узюм – финики – бастурма – дождь – тазик – теплое полотенце – спать. Бублик! Плед! Язык, сушеное все.
Такси – Измир. Куды бечь! Метро. Пешком. Автопарки! столик – "Плаза Измир" – аvukat, durak, her yeri zamaninda.
Прогон. Парк. Кампус. Прогон. Автобус. Метро; бублик. Волны на набережной. Прогон – город – башня – город – ужин – купите бритву!
Выступление – обед – видео – 500 сайтов. Гала-ужин на набережной; турецкий танец. Пешком вдоль забора. Комп.
Конференция – парк – попытки пробраться на гору – и тут герою становится хуже. Бублики, сон. Измир – Стамбул – температура. Ложечка, "Игра", чемодан, носовые платочки.

Толстенькие оливки. Паруса в море, волны на набережной, cay, чай, кофе, кебап, пальма и сосна, вы норвежка? у вас есть татуировка на спине? Куда же плыть? Да уж не по дорожкам для слепых, которые все время должны двигаться. Дорожки обязывают.

Измирский университет экономики занимает холм-под-горой в дальней части города – рядом парк, термальные источники, больница, пустыри и автопарки.
Кампус – место отдельное, место отличающееся – студенты, парки, дорожки вниз-вверх, корпус B, корпус D –приличное, совершенно европейское место, приятно украшенное туями, соснами, интеллектуальными событиями.
Одно из них – конференция на холме, под соснами, под туями, в зальчике К002, зальчике D004.

( Конферанс, заседанс )

Я все время вступаю в отношения с предметами. Например, однажды я встретила халат, с которым у нас был страстный роман. Ни одна вещь в жизни не шла мне так, как эта тряпочка. Я отвечала ему взаимностью. Или, скажем, есть чашки, привязанность моя к которым нежна и трогательна. Но совершенно особые отношения у меня с билетами.
Путешествия – одна из моих страстей, а денег не так много, а мир хорош и манящ, а жизнь коротка, скалы и горы так прекрасны, и море, и города, и светлячки, и профиль гор, и острова... А денег, повторюсь, не так много.
Вечный квест "найди оказию в Катманду" занимает мое воображение; через Египет или Катар, через Дели или Каир, через седьмое небо Тушиты или через врата рая. Билеты появляются и исчезают, стоят минимально мало, максимально много. Найди меня, поймай меня. Вот только что ловила мерцающие билеты на сайте румынских железнодорожных сообщений – были по 19, исчезли, появились по 50, потом снова по 19, где логика развития событий, но одно развитие, а логики нет.
А итальянское желознодорожное сообщение и эти их сайты вообще без логики, без переводов, без скидок. Как слон, что стоит на черепахе, незыблем зато мой любимейший (не могу отказать в удовольствии назвать по имени) oebb.at, прекрасен и животворящ de.bahn. И непредсказуемы и игривы все русские сайты с билетами. Вот вчера, скажем, был Берлин за 5500 и – опаньки – уж нет, 5 минут, померцали и исчезли, не говори с тоской: их нет, но с благодарностию – были. Конечно, не всё так плохо, и есть еще вполне удобоперевариваемые за 7 с копеечкой, но все так нестабильно, так внезапно с этими разноветными квадратиками (ну, кто понял, конешно).

Нет ни одной причины, чтобы не ездить в Питер чаще, говоришь себе всякий раз, сходя с поезда, однако – там, в привычности дома – отчего-то закапываешься, не садишься немедленно на поезд, и наконец, оказавшись ,стоишь оглушен сообщением "в прошлый раз вы были здесь 10 месяцев назад"; как прожил-то их без этих пустынных улиц, тут Будапешт, а тут Прага, а тут краше и лучше прочих. Не находишь в себе сил нырнуть в метро, как здорово идти тут ночью, забыл все – и деревья, и вот тот конец крыши, и флюгер, и высокие узкие окна. Думаешь – краше, ненагляднее многих, даешь себе слово наконец чаще устраивать подобное.
А утром, утром голубое квадратное небо в уединенном колодце двора, и солнце как неожиданный подарок взамен обещанного дождя, на улицах никого, лучшее время, главное – не разрекламировать этот утренний полутуман, это звонкое одиночество.

Хотя с присущей нам принципиальностью обратим внимание на недостатки: в кафе сырники по-прежнему не могут найти (смотрите, я как быдто предполагаю, что они сами ищут) оптимум между жаром и твердостью, работает телевизор, недостает нормальной навигации.

В целом прекрасно, следите за сообщениями, у меня столько планов)

( Дальше. )

Например, площадь Онежского озера 9700 км2, но разве эти цифры говорят о том, что у его воды на отливе цвет цинковый, и отчаянно кричат чайки, а яхты стоят у причала будто в Ницце. Мой первый раз на оз. Онего, как пишут в Петрозаводске на рекламных щитах. Оно пересечено мною, а я – им.

Например, статистика не знает, как я знаю я, что путешествие имеет свойство менять масштаб – и тебя, и мира. Сначала – ты маленький, а мир, мир большой, и твое первоначальное перемещение из пункта А в пункт Б (скажем, из Москвы в Петрозаводск) заметно на карте, и даже, говоришь ты себе, даже на глобусе заметно. Но потом ты меняешь транспорт на все более камерный (поезд, автобус, катер, лодочка-развалюха, на палочке верхом или сила воображения), и ход течения замедляется, а ты, ты растешь, путешествуя из одной точки булавочной головки в другую, где каждое дерево – событие.

Например, площадь Водлозера 334 км2, у него 195 островов, оно прошито, продроблено, продырявлено этими островами, то большими, то крошечными, береговая линия крайне извилистая, всюду лес, и берег островерх от дерев, от елей, а острова на воде различаются только сатурацией-десатурацией, далеко-близко, найди меня среди других, предлагает каждый. Например, остров Ильинский погост, деревянное зодчество России, храм-четверик 18 века, высокий, захватывающий, дерево все потемнело, высеребрилось. Это мужской монастырь, и у каждого монаха своя не келья, но избушка, как у Бабы-Яги. "На каждом острове, – говорит нам инок отец Марк с колокольни и поводит рукой, – практически на каждом живет по медведю". Пожалуй, год проходит под знаком медведей, Миша, ты слышишь? Румынские туши, опасные сны, всюду они, добрались в Карелию, Водлозерский заповедник. Люша учит нас помахавать (старомоск.) медведям дружелюбно руками: их недавно учили в Йеллоустоуне – встретите медведя, становитесь в шеренгу, а можете окружить его в кольцо, и дружелюбно помахавать руками, поднявши над головой, и улыбайтесь, улыбайтесь.

– Недавно у нас отец Маврикий, – невозмутимо продолжает о. Марк, – в малиннике столкнулся с медведем. Так они оказались одного роста.
– Ого, – удивляюсь я, – отец Маврикий великан!
– Нет, обычный человек, чуть выше среднего роста.
– Так значит медведь мелкокалиберный?
Отец Марк смотрит недоумевающе.
– Нет, просто о.Маврикий стоял на двух ногах, а медведь на четырех. Посмотрели друг на друга и разошлись. Да, если вам хочется, вы можете позвонить в эти маленькие колокола.
После медвежьих историй звонить не очень хочется (сбегутся!), но вокруг умиротворяюще носятся стрижи, купола покрыты лемехом, а о. Марк меня успокаивает:
– Медведей тут меньше, чем белок. А белок недавно было нашествие, переплыли с соседнего острова, съели все шишки, нападали на кошку.

Например, зимой тут холодно, голодно, темно. Северное сияние, острова покрыты снегом, медведи спят в берлоге. О.Маврикий ходит на лыжах меж островов по льду, он мастер спорта. У них у всех неимоверно летние имена – у о. Марка венецианское (лагуны, и вы помните, он всегда со львом, но тут, в Карелии – с белками), у о. Маврикия – вообще разнузданно-африканское, дикий ром Ямайки, у о. Киприана – напоминание об Афродите Киприде, что может быть южнее, а у о.Амвросия – поэтическое, но тоже цветы цветут, нектар амброзии сочится.
И зимой, в пургу, в темноте, на острове, звонят в маленькие колокола. А на 195 островах медведям сквозь сон даже не слышен колокольный звон.

В2 шепчет: "Вот все говорят, отец Марка, отец Марка. А где сам Марк, чей он отец?"

Невозможно хочется писать.

Заголовок лукавит: так должна была зваться вчерашняя запись, но она схитрила и переехала в сегодня, а я уж успела привязаться к названию. Французский все-таки очарователен, надо после испанского поставить его себе в непременное желаемое-успеть. Вчера очень был жаркий день, до +37, и белые холмы плыли в мареве, колыхались вырезанные из них глыбы, замки, сухая трава, от коры пахло ладаном, пахло анисом, лавандой, тимьяном. Очень похоже на Крым, на подлинный Крым, сказала я И., а он удивился, почему я умею освободиться от парадигмы "крымнаш", и думать о баптистериях в пещерах, иконоборцах, сосне Станкевича и проч.

Снова много музыки. Придумалось, что на концертах оттого людям скучно, что недостает смены визуального ряда; тогда машина непременная декорация для Баха, тем более Прованс с его таким милым и приятным глазу пейзажем, где пиния как укол отравленной шпагой: длинное движение – и яд растекается; кипарисы же восклицательные знаки в пейзаже: смотрите, как все славно! Большое наслаждение музыка под путешествие, не разговаривать, молчать, "Третий день рождества" отлично подходит.

Если пробовать примерить на себя привычную мысль "смог бы я тут жить", то ответ совершенно точно нет. Все не то, хотя 2-3-4-5 дней провести приятно, рисовать хочется; цвет и вкус моря чудесен, но все ж даже на хуторе в Карпатах и то на 2 месяца хотелось зависнуть. На Севере, в Париже. Не дети юга. Очень все камерно, не разбежишься. Никогда не хотела быть хозяйкой гостиницы.

Потом напишу отдельно про Руссильон, Бо-де-Прованс, Фонтен-де-Воклюз, где удалось побывать в этот приезд. Спасибо Сене совершенно огромное.

Окончание. Начало здесь.

Ботинки всю ночь лихорадочно стремились высохнуть. Тучи висели над городом низко, гор не видно, а значит – догадывайся, воображай – там идет снег.

Утром И. подпоясался, вздохнул, безнадежно повторил, что не умеет читать карту, надеется на мое описание, и свалил в горы. Фотоаппарат брать не стал, видимо, решил, что если пропадать – так без ценной техники.

Мы же отправились гулять. Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей, тьфу, я хотела сказать, кто настрадался в природной заповедности, тот особенно восприимчив к радостям города.

( Шагайте. )

Еще в школе я догадалась, что неправильно понимаю слово "сочинение". В третьем классе Андрюша Щеглов написал отличный рассказ, как он летом кормил птиц, катался на жирафах и, кажется, летал на коврах-самолетах (моя давнишняя потайная мечта).
– Главное, – объяснял он мне, – не бояться смело выдумывать и сочинять, это же выдумка, со-чи-не-ние!

Когда ветер хлещет в лицо очень туго справа, а ты выходишь на перевал, через который быстро и зловеще проносятся куски туч, и в разрывах этих кусачих холодных клочьев тумана мелькают елки, камни, хлопья снега, ты думаешь, что уже пора начинать вы-ду-мы-вать. Например, что вот вдали медленно перелез через тропу медведь, проскакал олень или, на худой конец, сидит пастушья собака. Но кажется, что в эту минуту самой смелой выдумкой ты бы счел сухие, например, ботинки. Или, скажем, варежки. Черт побери, шапку!..

Между вторым и третьим перевалом, когда одна сторона лица уже стала такой, знаете, красной от постоянно ударявшихся в нее грубых снежин, нет, не снежинок, Веня отчетливо сказал: "Давай я сейчас умру".
Нет, он не плакал, он даже уже смирился, что все дети как дети, а он путешествует по "потайным местам мира", где стоит ходить вдоль пропастей, а тебе за это расскажут сказку "Крошка Цахес" или "Необыкновенные приключения кота Мурра". Он опирался на мою треккинговую палку, у него была шапочка гнома и самые настоящие перчатки, две пары штанов, колготки, 3 майки, два свитера. И все равно было понятно, что в этой вакханалии снега, дождя, туч остановиться на секунду значит немедленно заболеть.
– Надо идти. Нет, мы не сможем передохнуть на этом ветру. Зато у нас есть леденцы...

В общем, от домика у Канайи до первого загона для скота мы шли вверх 6 часов с остановками, а обратно добежали за 4, ни разу не остановившись. Вообще было даже весело, да. Вкус мяса!

Зато! Внутри мы оказались совершенно, насквозь, вымокшими. Все куртки, свитера, обувь – у всех. Веньке достались мои запасные штаны и шорты, единственное, что было не ужасающе хлюпающим. Мы выпили чаю. Водки. Расслабились.

Теперь нам предстоял только лес, а значит – меньше снега, меньше ветра. Туман, капельки. Прошли за полтора часа, и мокрые, с рюкзаками, вломились в самый крутой ресторан Пэлтиниша, где пили вино, козыряли своими красными носами, обветренными ручками, уже забывая ревущие горы.

Взяли такси и уехали вниз, в милое уютное Сибиу с ваннами! Душами. Ресторанами.

...Вечером И. стал кругами ходить по нашему многокомнатному номеру, осторожно интересуясь, не видела ли я зарядку для телефона... – О, – сказал он вскорости.
– А, – повторил в задумчивости. – Ууу.... Знаешь, я забыл во втором загоне для скота самую важную вещь в мире. Мне надо вернуться.

– В эту снежную круговерть? Давай купим другую зарядку.
– Я забыл то, что нельзя купить. Свой дневник.

Ночь прошла под аккомпанемент капель дождя по дырявой крыше, обычно тому споспешествуют хорошие сны, как и шуму бегущей воды. Иногда барабанная дробь замолкала, и казалось, что Настя в палаточке на полу шепчет, что это не к добру - пошел снег, и потому не слышно громыхание крыши.

Если вы рисуете себе эту картину, начните с малого: очертите в воображении круг, пусть в нем будет стол, деревянный стол из неструганых досок, на нем три фигурки в спальниках, у Вени съезжает шапочка и теряется в глубинах спальника носок за носком, перехватите циркуль пошире – старый деревянный дом с щелями, на полу зеленая палатка, со второго этажа течет, и набегает большая лужа... На втором этаже - другая зеленая палатка, в ней спят, прижавшись друг к другу, две девушки. Без ковриков, без спальников, во вкладышах! Если отъехать еще подальше, проявится чернота снаружи, серость, беззвездность, туман, тихо падает снег, громко стучат капли, изморозь, холод, порывы ветра, сугробы, и ночью серые, а не лиловые крокусы. Ни одной пастушьей собаки не видно, отъедь внутренним зумом еще дальше: сидят отары по теплым оборудованным загонам в нижних деревнях, не скитаются в мае по горам. Знают это и медведи, и наверняка все еще лежат в берлогах: равно далеко и до малины, и до овец. Закрученная спираль долины велика, везде елки, в самом жерле долины – домик с красной крышей, рядом с ним сарай, над долиной – плато Дьявола, конечно, его не видно, потому что - туман, снег, осадки, и только громко стучит сердце в самом маленьком круге, потому что – не спится, и тренируешься в этом внутреннем зуме, отгоняя мысли, поправляя Вене слезшую шапочку.

Утром настал рассвет, который все конечно протупили. Никто не жаждал в 5:45 вылезать из домика, варить кофе, воображать в серой туче далекое солнце. Боги! стонали Миша с Настей, нашедшие себя в луже. Где моя шапка гнома? – насупленно интересовался мальчик. – Еще посплю, – сообщал И. – Дайте пожалуйста кофе – просила моя душа.

Наступала пора решать, что делать дальше. Если идти вперед, то форсировать плато Дьявола (я еще помню про немцев в палатке и удар молнией, а вы?), и до следующей кабаны 17 км.
– Будет закрыта, клянусь, – прогудел Мишка, угрюмо пакуя мокрые вещи.– И там дорога не пойми какая, а у нас еды вообще нет, только орешки и водка, еще 2 ночи без еды невозможно, вот немки подумали и побежали обратно, может и нам? Вниз всего около 15 км, и не надо пересекать плато...

15 или 17? Гарантированная еда или пустынное шоссе? На плато точно снег с градом. Мы повернули обратно, бесславные герои.

Мотивация – половина дела, ну для меня так. Если чего-то сильно хочется, то все равно, есть ли рукавички и шапка, промокли ли ботинки и видны ли елки в тумане в 10 метрах впереди. Мы понеслись обратно в ускоренном режиме. Ух, и холодно!

– Стоп, братцы, – через полчаса опомнилась Настя, ощупывая себя. – Фотоаппарат забыли!

...Пока Мишка бегал туда и обратно, мы отчаянно замерзали. Фотографий мало, тк в какой-то момент перестали разгибаться пальцы: И. отдал нам с Настей свои перчатки, скоро под проливным снегом они вымокли, и мы меняли их, надевая – каждая по перчатке! – то на одну руку, то на другую. Жаль, не видно, как идет снег. И как стучат наши зубы!

Итак, перед цирком, от которого не рекомендовалось отводить взгляда хоть на минуту, под моросящим снегодождем, в окружении морозостойких крокусов, с красными носами и пальцами, унылые, мы сидели над закипающей водой. У нас не было еды.

Верная принципу "в любой непонятной ситуации делай хоть что-нибудь", я в задумчивости посолила воду.

– Не переживай, Лад, - поддержал меня Миха. – Вечно все говорят, как хотят похудеть, вечер без еды, подумаешь; виски и водка есть, шоколадные конфеты, газ, чаю залейся.

...Вышел у нас натуральный суп из топора, сублимированное мясо и вода, все это я в задумчивости, ее подруге, посолила два раза. Илюша есть вообще не стал, Настя деликатно сказала, что могло быть гораздо хуже.

И тут в дверь постучали.

Вампиры? Медвери? Румынские пастушьи собаки? Спасатели?

Нет, друзья, то были еще одни восторженные читатели "Горных походов по румынским Карпатам".

Дивный вид на цирк из рефуджитории (йес, я научилась писать это слово!) "Канайя" растревожил их сон, и они пришли сюда вдвоем, две немецкие барышни пример 30 лет от роду, угрюмая блондинка и доброжелательная шатенка. Пришли, наивные, без еды, без спальников, без палаток. Вот, сказал бы Сережа Д., плата за доверчивость. Ушами бы не хлопали, добавил бы он, а думали головой – мыслимое ли дело так поверить книге, котоая явно завлекает наивных, доверчивых людей в адские места без еды, без палаток. Пораскинули бы мозгами, кто, значит, эту книгу писал и с какой целью.

Барышни были обескуражены надвигавшимися сумерками, запертой кабаной и вообще жизненной ситуацией. Мороз крепчал, и лишь крокусы лиловели.

– Мы дадим вам палатку и водку, – предложили мы. – Еще у нас есть чай и конфеты, тоже дадим. Но спальников и еды у нас нет.

Главное – не отводить взора от цирка.

Девушки обрадовались и признались, что мы их спасли. Так мы встретили 9 мая – спасением немецких туристов в опасных румынских Карпатах.
Мы жгли костры, пили виски и чай, говорили об Украине, о том, что девушки опасаются ездить в Россию, ибо женаты, о комплексе вины и еще о тысяче разных вещей – с видом на закат, снег, вершины в снегу и в снежной буре. Пилили дрова, пили и разговаривали.

Внимание: вопрос. Кто на фото блондинка, брюнетка и шатенка?

А если вам интересно, что делал Веня, то скажу – ел кашу и читал.

Да, и ночью шел снег. И дождь. Светлячки пребывали в зимней спячке. У нас приятно урчало в желудке, убаюкивающе.

...Есть определенное очарование в сравнениях. Скажем, большой руки с маленькой, неба с бездной, человека с пространством. Долго заворачивающая тропа, идущая траверсом по внутренней впадине гребня предлагала сравнить себя – крошечного – с масштабами гор. Обычная жизнь как-то не дает к тому поводов. Я совершил побег из повседневности! – летели мои мечты, чав-чав – хлюпали мои ботинки по ~~дороге из желтого кирпича~~ отлично промаркированной тропе.

– Смотри, на противоположном плече долины какой-то домишко с красной крышей, – полтора часа назад, начиная траверсировать склон, заметила я спутникам. – Может, это она, спасительная станция, рефуджитория Канайя, тьфу, Каналья? Миша сощурился:( От его глаза ничто не скроется. )

Удивительно, но утром вскочили в 6. Кажется, это были единственные полчаса с солнцем. Которое красит нежным светом.

Screen Shot 2014-05-20 at 15.20.49

Спали все плохо. Мне снились медведи, странные и неприятные ситуации (представляете, какими мыслями полон загон для скота), и вообще, сон был нарезан на маленькие кусочки.
Главное же – стало совершенно понятно, что для майских, весенних и солнечных походов по румынским Карпатам, даже не по самым высоким и продуваемым маршрутам, таким, как хребет Фэгураш, даже по низкому Чиндрелу, крайне необходима штурмовая палатка или хотя бы палатка с юбкой. А мы-то, дураки неотесаные!

8 часов утра, солнца нет и в помине.( Довлеет же нам, як тому ворону. )

В 12 дня мы высыпались из машины в Пэлтинише. Шел пока только дождь. Одинокие путники кутались в макинтоши.

Screen Shot 2014-03-20 at 22.53.12

Пэлтиниш, самый высокогорный курорт Румынии.

Все здесь, конечно, катаются на лыжах.