dyrbulschir

Окончание.

Глава девятая, [нрзб].

Лето кончается внезапно; вот кажется, закат длится вечность, и роса на траве вообще дурацкая, и так будет всегда, кивает иван-чай. Но не успеешь привыкнуть, как наше северное лето, карикатура южных зим, уже ушло, пишите письма! Его все время мало, мало! Так думал молодой повеса, влетая в порог «Колупаевский», обливаясь с головой, прыгая на валах, брр, весь мокрый! Порог «Колупаевский», конец вечности, – тут мост, и нам под ним разбираться, уплывать – приедет машина, соберет жалкий потенциал труб, свёрнутых баллонов, спелёнутых весел, – и все, тю-тю, поминай как звали, до следующих валов, укусов, блесен, тентов, костров, снов, все вновь.

Покуда веревочки от снастей, палубы и прочее водосплавное пытаются высохнуть (тент, дождь, накрапывает) мы с Люшей уходим в лес: миллион склизких маслят (такое у них желтое исподнее!), крепкие рыжики, упругие волнушки, безрассудно оранжевые подосиновики – в заброшенном карьере неподалеку. На Керети много карьеров: под мхом (он белый, волшебный!) везде гнейсы, а в пороге «Краснобыстрый» в скалах россыпи гранатов, их тут добывали.

Путь домой и притягателен, и досаден.

– Встретили медведя, – рассказывают в поезде. – Пришел прямо на стоянку, огромный, на четырёх лапах – ростом с тебя! Мы в 20 секунд на катамаран запрыгнули, а он еду поел, поел, да ушел.
– Перевернулись, – докладывают другие, – в этом году на Писте невероятно высокая вода.
Людо поет песни, а Маша слушает и заплетает косички. Веня со световым мечом лежит на верхней полке. Толя занимается математикой. Наташа почесывается. Все хорошо, мы едем домой.

Часть седьмая, Щуня.

Вся поездка одухотворена и полна Мальком – Машка такая прекрасная, Машка всюду; она приходит с ложкой и спрашивает: почему ты так себя поступаешь? Почему ты пьешь чай? Где твой домик? Почему ты Венина мама Лада называешься?
Машка все время что-то ест, и удивительно, сколько может съесть такое маленькое создание, Робин-Бобин Барабек, скушал сорок человек, и шпроты, и картофельное пюре, и кашу, и кажется, даже березовый листок! Мой Лизочек так уж мал, так уж мал, поет Женюха, а Малёк тем временем ест:
– Что это у тебя в тарелке?
Минута молчания, раздумье:
– Какая-то ерунда, я ем ерунду, – кричит она, и это как-то очень обнадеживающе звучит, отражается от этой глади озера, от скал.
– Ду-ду-дууу!
– Вырасту, – обещает она, – буду пить кофе, какао буду пить, и водку буду горькую, и пиво, и вино!

В стороне страдает Веня, Мальковый ненаглядный друг.
– А это у него светящийся меч пропал! – знает Наташа.
– Не светящийся, а световой, – бурчат из-под дерева. – Был на катамаране и пропал, а нужен только он, только он!
– Почему Вене нужен световой меч? – вопрошает небо Малёк.

Световой меч – это такая сакральная палка, которую надлежит крутить в руках, вертеть и поворачивать, покручивая (сияние домыслить).
– Почему пропал меч? Где он светится? – спрашивает всех Маша.
Под деревом дуются.

Световой меч лежит под катамараном, покачиваясь на волнах.

Начало тут и тут.


Часть пятая, Айяяюха.

Если с вами в походе оказался иностранец, внимание всего поезда вам обеспечено. Придет проводник из пятого вагона, спросит строго:
– Следует иностранный гражданин?
– Следует, – робко кивнёте вы.

На станции вас (даром что в полпервого ночи) встретит пограничник, козырнёт и попросит «в отделеньице оформить бумаги».
– Бывают, знаете, случаи, когда иранские граждане (тут он внимательно оглядел всех) переходят в этих краях границу!
Кто бы подумал такое про бедные занюханные Лоухи! Женюре пришлось пришлось рассказать все про первую встречу с Людовиком и прочие интересные подробности, в результате Людовик все-таки оказался на реке.
– Ладик, а Людовик – Четырнадцатый? – спросил Веня. Последний раз я так удивилась, когда оказалось, что он знает слово «портал». Знакомства с генеалогией французских королей я как-то тоже от него не ожидала.
– Нет, ну смотри, – объяснил он, – нас было тринадцать, а с ним – четырнадцать.

Людовик оказался просто прекрасным; милые диалоги с ним по-французски просто одухотворяли эти унылые под дождем места. Людо пел Брассанса и Джо Дассена, танцевал сальсу, храбро плавал в ледяной воде, отважно проходил пороги и смело ел всё то, что мы готовили; вот только сыр он не потреблял (француз без сапог!) и переходить границу не стремился.
Благодаря международному составу наше общение проистекало на многих, изящно выражусь я, языках. Конечно, мы не такие великолепные полиглоты, как Людо (шесть языков, Карл, шесть!), но по-английски, как оказалось, даже дети могут играть в мафию, в шляпу, в персонажей и прочие интересные вещи.

А Людо и вправду языковой гений – к концу похода уже умел объясниться через пень-колоду и довольно много понимал. Даже в «много слов из одного длинного» мог соорудить «нечто», вот и айяяй.

(Продолжение следует).

В поезде ТУДА (Беломоро-Балтийский канал канал на север, текли реки, происходили облака) трёхлетняя кудрявая Маша говорила так: у меня столько имён!
Малёк, плохучка, хорошка, глупка, айяяюха, гусеница, Щуня, Щенуля (далее неразборчиво).

Часть первая, Малёк.
Станция Лоухи, половина первого ночи. Небо серое и низкое, без малейших изменений цвета. Шофер везёт нас в буханке и бурчит:
– Восемьдесят пять лет такого холодного лета не было! Рыбы нет, грибов нет. Еще ни разу не купались, лета не видели. Холод такой, что картошка вянет. Группы на реке все киляются, до моря доходят единицы.
Инспектор рыбнадзора усат и бодр наперекор судьбе и погоде, седые усы его топорщатся:
– Щас вернётся из отпуска главный по метеорологам, всех уволит на фиг! Говорят, солнце предсказывали – а какое солнце, дожди зарядили так, что просвета нет. А рыба что? Мы горбушу и кунжу собираем и сдаиваем икру, им это как коровам – нравится, потом два года растим мальков и по трубе в реку выпускаем или с вертолета сбрасываем. Малёк уходит потом в нагул в море, и лет через пять-десять приходит нереститься.

Ни одной горбуши или кунжи мы не поймали и не сдоили.

Часть вторая, Плохучка.
Дождь начался сразу, капал и бил по палатке. Шёл он пять дней, и можно было классифицировать его подвиды – капающий, висящий в воздухе, кусачий, адски колошматящий в ночи по палатке, по тенту. Мы с Толей вставали рано и возились с костром – зажги меня так, зажги эдак, с брикетом, с каминными спичками. Жидкость для розжига скопытилась в первый день под дождём, мой костер в тумане гаснет. Были пропущены несколько ужинов – такой дождь, что вылезти из палатки можно, чтобы только окопаться каналами – ирригационно отвести воду из-под полога ну или выложить карельскими гранитными камнями набережную вокруг, ха-ха, места для костра (такой маленькой лужи в огромном плывучем болоте). Плыли мы в эти дни урывками между дождями, кляли метеорологов и восемьдесят пять лет удачливой погоды на чём свет стоит.

К концу похода, кажется, мы с Толей могли считаться мастерами – нам удавалось разжечь костер уже одной левой – щепочки, палочки, сухие дрова стали великой ценностью.

Ах да, мы впервые за восемьдесят пять лет ставили второй тент. И костер именно под ним разводили.

Часть третья, Хорошка.

Когда метеорологов уволили, жизнь стала налаживаться. Пошли Дни Без Дождей – и стали видны высокие острова со скалами в озере, утренний рассвет с косыми лучами солнца, белый мох на скалах, камни в лесу, черничники, сосны. Вот только за пять (и предыдущие, черт их дери, восемьдесят пять) дождливых дней уровень воды в реке экстремально повысился. Это получилась совершенно не та речка! Горная река с затрудненной чалкой! Заболоченные берега! Затопленные пляжи! А пороги получились как на Тумче или на Оке Саянской. Амплитуда! Валы! Адские сливы! Косые бочки! Байдарки и щуки килялись пачками, катамараны изредка (а кто бы вообще мог подумать, что на этой речке такое возможно). Всё несказанно преобразилось. Осмотр порогов стал частично невозможен (где стол был яств, там труп лежит), берег затоплен, текут молочные реки, а берега и вправду кисельные – болота! Уровень реки поднялся в разливах больше чем на 60 см!

Сложные пороги с лавированием стали пустяковыми, вода скрыла камни, а вот некатегорийные шиверы с заметным на глаз падением уровня (положили через речку гранитную плиту и включили воду на максимум) стала адическим сливом с невероятной заварной бочкой. Знаете, как такое проходить?
Шумит адский шум, грохочет, и белой воды брызги взлетают из-за поворота, скалы сжимают реку, ааа, бабах, щас мы повернем, я сижу впереди, едем прямо в гущу, и вот нос катамарана въезжает в это пенное бурление, мы в воде – куча воды, гора изо всей силы бьет в лицо, накрывает с головой, я под водой, вывози, Саврасушка, кто бы подумал, что вода может так сильно бить в лицо, в нос, по голове, и надо держаться, чтобы не смыло, а вообще надо грести – воткнуть весло в то, что за бочкой, бабах, ааа, вытянуться оттуда, катамаран разворачивает в бочке, мы выходим боком, еще никогда мы не были так близки к перевороту, что это было вообще?!

На одном из таких порогов смыло Илью, и говорил он, что было это сногсшибательно – и вправду так: Толе удалось ухватить его за ногу.

(Продолжение следует).

Надвоицы начались с веселой игры "успеть за 4 минуты выгрузить тонну багажа из плацкартного вагона". В ход пошли шантаж и подкуп: мной с Наташей за немыслимую сумму в 100 руб. ("купите у меня шоколадку Аленка", -- взвизгнула девушка) была подкуплена проводница соседнего вагона, разрешившая нам выгрузиться через ее вагон -- мы ехали в последних купе и тащить через весь вагон руки-ноги-детей-рюкзаки было как-то не очень.

Бог подмигнул нам
( и зацвел папоротник. )

Вид сверху со скалы на порог 3-4 категории сложности Такхо-Падун на реке Чирка-Кемь, Карелия. Порог состоит из одной ступени: 2-х метрового слива подковообразной формы, падающего 2-мя уступами: две плиты перегораживают русло, за сливом -- т.н. бочка или котел, где вода интерферирует. Высокая вода упрощает прохождение порога, позволяя выбрать менее извилистую траекторию движения. Мы старались попасть в т.н. правый язык, зацепив бочку лишь левым баллоном, при этом переднего гребца слева вода закрывает с головой волной. Там сидела я. Вода просто подняла меня вверх и в следующую секунду я оказалась за бортом. Удалось схватиться за катамаран и не потерять весло, в остальном катамаран прошел хорошо. В прошлый раз (2005) проходили слева, резко после слива уходя вправо.
( Вода, камни, грибы, звери, люди. )

Каждый год в начале июля
( мы ходим в баню, ибо нет горячей воды. )