Один раз в восемьдесят пять лет

Часть шестая, Гусеница.

Ну ладно, не гусеница, а червяк. Коробка с пышной, вспаханной землей открыта, в ней черви, одного из них надо взять и насадить на крючок. Я первый раз в жизни ловлю на удочку.

Люша уже стоит на том, что осталось от затопленного берега, и ловко управляется со своей удочкой и крючком: то плотва, то окунь, то курочка, то петушок. Если я хочу быть как Люша, мне надо ВЗЯТЬ червя и ВОНЗИТЬ в его извивающееся тело крючок, угнездить его там, нанизать; всё это очень страшно; но я люблю ловить рыбу, шепчу я себе и что-то там делаю с этим неприятно извивающимся простейшим хордовым.

Это не наши удочки, но мы ловим на них нашу рыбу – удочки одолжила нам дружественная компания. Если пять дней идёт дождь, и вы стоите на берегу на одной и той же поляне, что отныне станет сниться вам из года в год, как прошлые дома, квартиры, дачи, любимые интерьеры; так вот, пока вы от безнадёги обживаете эту местность, рядом непременно обоснуется какая-то банда-группа, и как сосед по лестничной клетке приходит за отвёрткой и солью по вечерам, любопытный кто-то из соседнего лагеря придет за пилой, сахаром, чаем с бергамотом. Вы разговоритесь.

Окажется, что этот рыжий и большой человек, похожий на викинга, всё знает и всё помнит, щеголяя особым туристическим шиком: припоминать все повороты рек, все пороги, не путать Щелевой-три на Тунгуске с Малышом на Тумче. Помнится, станет говорить он, а вы будете слушать, была у нас такая история…

Викинг, как и мы, поражён количеством коммерческих групп на реке. Коммерческие группы, считаем мы, это лохи. Это люди, которые увидели объявление «Сплав по рекам Севера, незабываемое приключение», турфирма «Единожды», и заплатили условные 20 тыщ за сафари-водное родео; фирма обеспечивает плавсредства, одежду, инвентарь и инструктора, а ты знай проходи себе пороги, а на плёсах, разливах и озёрах включай мотор.

– Не спортивно, – говорит Руслан, – не солидно. –Впрочем, видал я, как живет этот коммерческий народ: с первого дня никто ни с кем не разговаривает, каждый столуется отдельно, молчат, дуются, а некоторые еще и не гребут – чтоо, за двадцать тыщ ещё и грести? Катамараны ж плавают с парусом, ну и к чему веслом-то махать?

Руслан пришёл за сахаром, который утонул при перевороте, ушел с тёркой – делать пасту «Карбонара». Так и канула потом эта тёрка в тех дождях, на той поляне. Вечером мы идём в гости: стол, лавочка, у нас с собой хреновуха, конфеты и гитара. Теперь можно и попросить червей.

Один раз в восемьдесят пять лет

Часть седьмая, Щуня.

Вся поездка одухотворена и полна Мальком – Машка такая прекрасная, Машка всюду; она приходит с ложкой и спрашивает: почему ты так себя поступаешь? Почему ты пьешь чай? Где твой домик? Почему ты Венина мама Лада называешься?
Машка все время что-то ест, и удивительно, сколько может съесть такое маленькое создание, Робин-Бобин Барабек, скушал сорок человек, и шпроты, и картофельное пюре, и кашу, и кажется, даже березовый листок! Мой Лизочек так уж мал, так уж мал, поет Женюха, а Малёк тем временем ест:
– Что это у тебя в тарелке?
Минута молчания, раздумье:
– Какая-то ерунда, я ем ерунду, – кричит она, и это как-то очень обнадеживающе звучит, отражается от этой глади озера, от скал.
– Ду-ду-дууу!
– Вырасту, – обещает она, – буду пить кофе, какао буду пить, и водку буду горькую, и пиво, и вино!

В стороне страдает Веня, Мальковый ненаглядный друг.
– А это у него светящийся меч пропал! – знает Наташа.
– Не светящийся, а световой, – бурчат из-под дерева. – Был на катамаране и пропал, а нужен только он, только он!
– Почему Вене нужен световой меч? – вопрошает небо Малёк.

Световой меч – это такая сакральная палка, которую надлежит крутить в руках, вертеть и поворачивать, покручивая (сияние домыслить).
– Почему пропал меч? Где он светится? – спрашивает всех Маша.
Под деревом дуются.

Световой меч лежит под катамараном, покачиваясь на волнах.