Из света в тень

Первые дни после праздников – переход из медленных дней в быстрые, рабочие.
Как из неторопливой, но насыщенной жизни перейти к срочным делам, прыгнуть в водоворот. После полноценного общения и многих книг неприятно задевают пустые разговоры – по 30 минут о том, как в поликлинике, или вчера – электроприборы класса А+, стиральный порошок, игрушки. Люди, ау, жизнь проходит, так и будете об этом говорить?
Люблю подлинные разговоры.

Интересные статьи

На "Элементах" статья Жукова о капризах и их поведенческой роли, очень интересно про выученную беспомощность, подавляющую волю.

В фашистской Германии были созданы «трудовые лагеря», в которые помещали людей, неугодных режиму, в первую очередь — недовольных. Основным методом воздействия на психику была неконтролируемость ситуации. Правила внутреннего распорядка постоянно менялись, о чем заключенным не сообщали. Разрешенное вчера сегодня оказывалось запрещенным и наказуемым. Кроме того, широко использовалась иррационализация, например заключенным приказывали выкопать яму — срочно, быстро, еще быстрее! Как только яма была готова, следовала команда закопать ее. И опять — быстрее, время «на отлично» кончается, кто не справится, будет наказан!

Через несколько месяцев такого режима заключенный утрачивал волевые импульсы. Ему не приходило в голову попытаться понять происходящее, не говоря о критическом осмыслении. На свободу выходил человек, который верит всему, что слышит по радио, и беспрекословно выполняет указания руководящих товарищей.

"Теории и практики" публикуют статью о писательском ремесле.

В этот день я испытываю счастье, которое невозможно описать словами. Может быть, это и есть главная причина, чтобы стать писателем — возможность испытать это чувство после того, как твой текст завершен. В последний раз, когда это случилось со мной, я достала бутылку хорошего Сансера и выпила ее стоя, а потом легла на землю в саду и заплакала. Это был солнечный день поздней осенью, и повсюду лежали перезревшие яблоки.

Самое время вспомнить

Тетя Милла славилась в семье своим пристрастием к украшению
рождественской елки - безобидная, хотя и характерная слабость, которая
очень распространена в нашем отечестве. Над ее слабостью все посмеивались,
а сопротивление Франца, которое он с ранних лет оказывал этой "возне",
всегда было предметом живейшего возмущения, ибо Франц и сам по себе был
явлением отрицательным. Он отказывался украшать елку. До поры до времени
все это сходило гладко. Тетка уже привыкла к тому, что Франц уклоняется от
всяких приготовлений в период рождественского поста, уклоняется от участия
в самом празднике и приходит лишь тогда, когда пора садиться за стол. Об
этом просто перестали говорить.